В самом сердце Ктограда, среди уютных домиков и вечно улыбающихся жителей, обитало существо, разительно отличавшееся от всех. Зеленый и волосатый, Гринч был изгоем, чье сердце, казалось, было высечено из самого холодного камня. Постоянные насмешки и отчуждение со стороны ктовичей, этих жизнерадостных и шумных соседей, в конце концов переполнили чашу его терпения. Обида, копившаяся годами, вынудила его покинуть город и найти пристанище на одинокой, мрачной горе, что возвышалась над веселым Ктоградом подобно угрюмому стражу. Там, в сырой пещере, обдуваемой ледяными ветрами, Гринч поселился в полном одиночестве, лелея свою злобу и ненависть ко всему миру, что отверг его. Особенно яростной была его неприязнь к Рождеству – тому самому времени, когда радость и ликование ктовичей достигали своего апогея, а огни и песни доносились даже до его далекого убежища, превращая для него праздник в невыносимую душевную пытку. Однажды, когда предпраздничная суета в городе стала особенно нестерпимой, в душе Гринча созрел коварный и грандиозный план. Он решил, что больше не будет терпеть этот праздник, который, как ему казалось, был создан лишь для того, чтобы подчеркнуть его одиночество. Если нельзя остановить Рождество в сердцах людей, то можно украсть его физическое воплощение – все атрибуты, без которых праздник теряет свой смысл. Дождавшись тихой ночи накануне Рождества, когда уставшие от приготовлений ктовичи крепко спали, Гринч, движимый смесью злобы и странной решимости, спустился со своей горы. Под покровом темноты, используя хитрость и свою природную ловкость, он проник в город, намереваясь выкрасть абсолютно все: сверкающие гирлянды и украшения с каждой елки, аккуратно упакованные подарки из-под нарядных елей, даже праздничные угощения, приготовленные для большого застолья. Он был уверен, что лишив жителей Ктограда этих внешних символов веселья, он навсегда уничтожит сам дух Рождества, и наступит, наконец, тишина и покой, которых он так жаждал. Однако, осуществляя свой воровской поход, Гринч даже не подозревал, что эта ночь станет для него не триумфом мести, а началом неожиданного путешествия, которое заставит его по-новому взглянуть на суть праздника и, возможно, на самого себя.